В начале своего литературного пути Лев Толстой писал о простом народе в таких выражениях: «Жизнь купцов, кучеров, семинаристов, каторжников и мужиков для меня представляется однообразною и скучною, и все действия этих людей мне представляются вытекающими, большей частью, из одних и тех же пружин: зависти к более счастливым сословиям, корыстолюбия и материальных страстей. Я никогда не мог понять, что думает будочник, лавочник, семинарист – как и не могу понять того, что думает корова, когда ее доят, и что думает лошадь, когда везет бочку».
----
Проклятое, жестокое, несправедливое неравенство – на сегодняшний день есть единственный стимул прогресса – и личности, и общества, и государства. Примерно так же, как страх смерти заставляет нас любить жизнь и бороться за то, чтобы она стала лучше.
----
«Действуйте, громите, бейте, жгите — мы потом все про вас и за вас объясним!» — призывал Жан-Поль Сартр молодых французских бунтарей в 1968 году. Но надо сказать, что самое идею громить-бить-жечь молодые бунтари тоже не сами придумали, им это объяснили их почтенные профессора, цитируя труды совсем уж престарелых Маркса, Ленина, Троцкого…
--
Итак, инвестиции (в детей). А инвестиции, как показывает мировой опыт, часто бывают неудачными. Не знаю точно, каков средний процент неудач. Но можно прикинуть.
Например, в малом и мельчайшем бизнесе из 10 новых предприятий за год выживает одно, то есть 10%, а 90% становятся для предпринимателей неудачной пробой сил, а иногда — полным разорением. На Форексе только 8% игроков оказываются в плюсе, а остальные — в лучшем случае остаются при своих.
Почему я говорю о мелком бизнесе и о небогатых людях, пытающихся превратить свои 10 000 долларов хотя бы в 20 000? Потому что инвестиции в детей тоже в подавляющем большинстве, увы, мелкие.
Вот если вложить в ребенка два-три, а лучше пять-шесть миллионов долларов, то эта инвестиция будет почти гарантированно удачной (если только это не полоумный злодей какой-то): ваш потомок будет заниматься чем-то хорошим, скорее всего, продолжит дело вашей жизни и будет часто навещать папу с мамой.
Для этого нужны какие-то пустяки — передать ему пакет акций надежного предприятия, назначить директором, женить на дочери коллеги-миллионера и выстроить ему виллу по соседству с вашей. Шутка. Хотя не совсем.
Кажется, что чем мощнее инвестиции, тем меньше опасность разорения. Это как в любой игре на деньги, хоть в карты, хоть в пристеночек: чем туже ваш кошель, тем шире вы можете рисковать — и тем чаще выигрываете.
Но вернемся к доле удачных или хотя бы «неразорительных» инвестиций. Думается, что при самом благоприятном раскладе она не может превышать 20%. Поэтому, вкладывая во что угодно — хоть в овощной ларек, хоть в акции «СуперПуперИнтер», хоть в образование своего ребенка — знайте, что ваш шанс на успех не превышает одной пятой.
Это тем более ясно, что в последнее время жалобы на неудачные инвестиции в детей раздаются все чаще и чаще...
Бедные родители стараются, чтобы их дети стали самыми лучшими. Чтобы стали отличниками по всем предметам, чемпионами в спорте, полиглотами, социальными лидерами и так далее. Они насильно таскают детей по репетиторам, кружкам, спортивным секциям и конкурсам юных талантов. Все это стоит сил и денег. Другими словами, они насильно инвестируют в него, хотя это неправильно и невыгодно.
Нельзя инвестировать туда, где инвестиции принимаются с неохотой, а то и вовсе насильно.
----
Вдруг вспомнил замечательную книгу Игоря Губермана «Прогулки вокруг барака», самое ее начало. Потому что тюремные манеры странным образом стали чуть ли не признаком самоуважения и высокого социального статуса.
«После пересыльной тюрьмы Челябинска я оказался в поезде в одной клетке со своим почти ровесником, чуть постарше, много лет уже отсидевшим, ехавшим куда-то на поселение. Очень быстро мы разговорились, а вечером он вдруг сказал мне запомнившуюся фразу:
- Ты в лагере нормально будешь жить, потому что ты мужик неплохой, но если ты, земляк, не бросишь говорить «спасибо» и «пожалуйста», то ты просто до лагеря не доедешь, понял? Раздражает меня это».
Я не знаю точно, почему в местах лишения свободы не принято вежливо просить и галантно благодарить, почему это раздражает старых сидельцев. Наверное, тому есть какая-то причина, коренящаяся в глубинах старинного тюремного этикета и, главное, в особенностях тюремной повседневности. Как говорится, не нам судить.
Но все чаще и чаще я читаю в популярных психологических статьях вот такие наставления: «Если вы хотите сохранить и укрепить свою самооценку, а также повысить свой статус в группе, старайтесь пореже говорить «спасибо» и «пожалуйста», а тем более «извините». Этим вы себя унижаете, особенно если вы обращаетесь к официантам, шоферам такси и вообще к работникам сферы услуг. Не надо говорить: «Прошу вас, принесите нам минеральной воды», надо говорить: «Минералки бутылку!» Не надо просить: «Остановитесь, пожалуйста, вон около того магазина». Надо четко скомандовать: «Вот тут стоп! Приехали!». И уж конечно, никогда не оставляйте вашему контрагенту возможность легко вам отказать. Поэтому не спрашивайте в кафе: «Есть ли у вас паровая рыба». Тоном, не допускающим возражений, скажите: «А на горячее – паровой рыбы!» - и чтоб без этих лебезящих «пожалуйста, я вас прошу». Если у повара проблемы с меню – пусть он сам просит у вас извинения».
...В самых что ни на есть демократических странах вежливость и предупредительность ценятся весьма высоко. Американец, десять раз на дню встретив тебя в коридоре офиса, десять раз улыбнется и скажет: «Привет!». По себе знаю, год в Америке проработал.
Иногда говорят: «Эта ваша вежливость бывает оскорбительной. Ледяное «будьте любезны, если вам не трудно» может быть унизительнее, чем грубоватое «принеси-ка поживее».
Так и хочется грубо и невежливо спросить: а чего добился ты, крутой повелитель официантов, гроза продавцов и таксистов?
----
В дачном поселке, где я жил в юности, была целая категория пожилых дам, которых называли «нищими миллионершами». Это были, как правило, вдовы давно забытых деятелей искусства. Они получали крохотные пенсии, но владели огромными дачами на больших земельных участках. Даже в советское время это было серьезное богатство. Вокруг этих дам коршунами кружились разного рода граждане, которые могли заплатить гигантские, по тем временам, суммы – так что эти пожилые дамы могли бы жить еще долгие годы, ни в чем себе не отказывая. Но они не хотели расставаться со своим богатством, и, сидя на нем, экономили буквально на хлебе и сахаре, или задешево сдавали комнаты на лето дачникам, чтобы заплатить налог на недвижимость. Вот вопрос: бедные они или богатые? По доходам – безусловно бедные. По активам – настоящие богачки.
---
Oб опасности «позитива» и «умения радоваться»
...Человек должен уметь страдать, тосковать, испытывать вину, каяться....Сдается мне, что эти советчики-психоконсультанты (честное слово, язык не поворачивается назвать «психотерапевтами» всех этих господ, яростно призывающих к «позитиву») – они вовсе не на стороне страдающего человека.
А на чьей же?
Они на стороне супермаркета и бутика. На стороне торгово-развлекательных центров. На стороне маркетологов. Так сказать, «объективно льют воду на мельницу монополий». Тех, которые выбрасывают на рынок вороха плохо сшитых, но зато ярких «весенних коллекций». Тех, которые обновляют линейку гаджетов еще до того, как покупатели прежней модели успевают с ней освоиться.
Потому что, когда человек в плохом настроении, когда он переживает вину или стыд – он плохой покупатель.
А когда ему весело и при этом пусто в сердце – он хороший покупатель и хороший едок в фастфуде. Потому что бессмысленные покупки и бессмысленная жратва – это всего лишь попытка заполнить пустоту души. А пустота появляется тогда, когда человек выталкивает из души вину или боль.
Вот такая «экономика позитива». Простая до обидного. Но другого смысла у вашего хваленого «позитива», к сожалению, нет.
---
...Постиндустриальная экономика, в своей самой грубой и жестокой версии, уже пришла на нашу землю. Искать свое место в жизни могут себе позволить только дети из богатых семей. А бедным пора на работу. На работу простую, по сравнению с которой труд индустриального рабочего — это просто пиршество интеллекта. Возьмите ту тысячу людей — продавцов, кассиров, грузчиков, уборщиков, охранников, официантов, менеджеров — которые каждое утро занимают свои места в каком-нибудь большом торгово-развлекательном центре. И сравните их с тысячами токарей, слесарей, наладчиков, электриков, инженеров, которые в 1970-е годы шли к проходной машиностроительного завода средней величины. Сравните их трудовую квалификацию, и вы зарыдаете. Или захохочете, в зависимости от вашего характера.
Да и что это значит «искать свое место в жизни»? Кататься на самокате, воткнув в уши беспроводные телефоны, и до сорока лет избегать женитьбы, ответственности за семью? «Брать курсы», просто так, для интереса?
Хочется быть аристократом. Нигде толком не работать, но чтобы деньги сами валились откуда-то с неба (от мамы с папой). Гулять, мечтать, размышлять о будущем страны и мира, о своем лучезарном будущем. Непременно путешествовать!
В крайнем случае хочется быть богемой. Писать и читать стихи, посещать вернисажи, просиживать ночи в кафе в компании таких же гениальных поэтов и сногсшибательно красивых поэтесс.
В общем, хочется легкой и красивой «творческой» жизни.
Кому хочется? Самим школьникам? Скорее, их родителям для своих детей. Отсюда вся эта страсть к «креативу» в обыкновенной школе.
Самое смешное, что вот эта как бы аристократическая и якобы богемная жизнь — вполне реальна и возможна. Она существует, сегодня, здесь и сейчас. Но — для одного-двух процентов молодежи. Для богатых мальчиков и девочек и их, извините, младших товарищей (чтоб не говорить обидное слово «прихлебатели»).
Остальным 98% надо прилежно учиться. И особо не беспокоиться по поводу того, что учителя не всегда бывают нежны и тактичны. Потому что школьные годы — это не годы счастья, а годы трудной подготовки к взрослой жизни. Счастье будет потом — если сумеешь хорошо выучиться и найти хорошую работу...
---
Американский социолог Толкотт Парсонс объяснил, что люди существуют и действуют в четырех различных проекциях. Проекция целедостижения, или политическая – где символическим посредником, то есть главным инструментом, является власть. Проекция адаптации, или экономическая; здесь символический посредник – деньги. Проекция социетальная, или собственно общественная, где речь идет о таком механизме, как влияние. И, наконец, проекция воспроизводства норм, аспект культурных традиций. Здесь действуют ценности, убеждения.
Прекрасно, когда эти аспекты уравновешивают друг друга. Когда власть не приобретешь за деньги и наоборот, когда общественное влияние не подконтрольно власти, и когда ценности – моральные и культурные – реально регулируют нашу жизнь, без оглядки на приказ, на гонорар и на авторитет.
Опасно, когда возникает сильный крен в ту или другую сторону...
Остальное здесь: интересная публицистика https://www.gazeta.ru/comments/column/dragunsky/
Journal information